Июль, все сидят на чемоданах в аэропортах, лежат на пляжах, покупают фрукты, плавятся в гамаках, интернет пустеет, время от времени кто-то пишет, что обгорел на пляже или объелся клубники. Мелеют городские фонтаны, тянуться очереди к ржавым бочкам за напитком по 7 рублей - стакан. Но вот сегодня с утра туман, кубические метры тяжелого свежего воздуха с привкусом метала. В этом тумане все передвигается словно на цыпочках, осторожно, говорят шепотом…
Мне очень приятно, что вы читаете этот скромный журнал. В этом номере много лирики (спасибо автору mirabsurda), мистики и фантастики (спасибо Дарье Булатниковой ведущей рубрики «Троллик»), и другого (спасибо виртуальному журналу "Копирайт").
Желаю вам приятного времяпрепровождения.
Был бы итальянец, а Италия сама найдется, как говорила моя мама. У бабы Розы все итальянцы – кто не татары, потому что она – не Роза, а Ромуза самая настоящая. Если бы не ее бессонница – можно было бы ночью включать свет, разговаривать и даже петь вполголоса, потому что Саша спал сладко и крепко. Что делал итальянец в нашем захолустье – никто не знал. Что делал он в нашей квартире, знала только соседка баба Роза (плюс те, кому она рассказывала), а я не знала – я, как во сне, знала только, что он все делает сказочно, невероятно, обалденно.
Стармех, спортивный некурящий мужчина лет сорока, половину рейса искал себе физических нагрузок и в конце концов наткнулся на них левой бровью. Руль у заржавленного велотренажера держался кое-как, а дед потянул за него изо всех нерастраченных сил. Я шла, подобно бладхаунду, по кровавому следу. Стармех сидел в кресле как живой, но было ясно, что его насмерть застрелили в переднюю часть головы из чего-то крупнокалиберного.
Я попятилась назад, чтоб не подумали на меня. Вторая мысль была такая: «Как я отчищу палас?» Каюта стармеха была моим объектом. Каюта капитана -тоже. Вскоре их так обосрут совы, что дедова кровища покажется фигнёй: ковровое покрытие в каютах комсостава было красное, кровь стармеха - тоже не голубая, зато совиное говно - белое-белое.
- Подожди, - сказал труп стармеха и вставил в дыру над глазом вафельное полотенце.
--
Настроение: Лирическое, водонепроницаемое
Цвет: голубые глаза посреди белого безмолвия, под серым небом
Все началось с того, что внимание моё привлекла цепочка троллейбусов, выезжающих из своего парка. В два часа ночи. Но насторожило меня не это - они двигались на удивление ровно, будто связанные жёсткой сцепкой, и на светофоре остановились все разом, как по команде, ни на сантиметр не сократив между собой дистанцию. Внутри каждого троллейбуса что-то вразнобой глухо стукнуло. Ещё не вся колонна вытянулась из ворот - светофор стоял на выезде из парка. Улица была безлюдна, кругом тишина, слегка гудели электродвигатели, я стоял в тени за деревом, невидимый для водителей и охранника троллейбусного парка. И внезапно с его территории донёсся тонкий пронзительный детский визг, сразу же потонувший в диком рёве троллейбусных клаксонов - загорелся зелёный, но все десять троллейбусов не двигались, а стояли и яростно гудели, заглушая детский крик. Охранник вышел за ворота, снял с плеча винтовку, и стал внимательно осматривать прилегающую территорию, хищно вертя головой.
Вы никогда не замечали, как собаки похожи на ангелов? Нет, конечно, мне бы и в голову не пришло лепить им нелепые пегасьи крылья или выкрашивать их в больнично-белый цвет. Но есть, есть какая-то порывистая окрыленность в их движениях, небесное дружелюбие во взгляде и остраненная кротость в характере.
"В середине ноября ударили заморозки. Трава покрылась инеем, лужи тонким и звонким, как хрусталь, ледком, а жаба полиловела и стала похожа на стеклянный сувенир. Матвеевна, успевшая зауважать упрямую тварь за стойкость, зацепила жабу садовой рукавицей (при этом из-под жабьего пуза выкатилось яйцо, то самое, появившееся на свекольной грядке неизвестно откуда в день Ванечкиной смерти), принесла в дом и кинула в подпол - пускай зимует, черт с ней. Но жаба то ли заразилась дуростью и нежеланием жить, как и всякая животина Анны Матвеевн, то ли такой и была изначально, только на следующее утро она снова сидела на грядке, подмяв под живот яйцо."
До последней интонации знакомый глюк, фонограмма прошлого, отзвук чьей-то смерти. Хотя почему чьей-то? Женщину звали Анной. Анна Брусилова, она когда-то жила в этом доме. Я никогда не видела её фотографий и представляла Анну светловолосой и сероглазой, с мелкими кудрями и легкой походкой. Она сломала шею, свалившись в ручей, тело нашли наутро. Моя соседка Роза любила рассказывать, как выйдя собирать ежевику на варенье, заметила внизу что-то светлое
В поэзии хокку большую роль сыграли сформулированные Басе в форме бесед с учениками и записанные ими эстетические принципы саби («печаль») и ваби («простота», «опрощение»), каруми («легкость»), ториавасэ («сочетаемость предметов»), фуэкирюко («вечное, неизменное и текущее, нынешнее»). У приведенных терминов двойная польза - в компании их можно использовать как ругательства.
Действие сказки-урока про ципробушка разворачивается как таинственная история поиска им собственной идентичности, балансирования на краю жердочки в ходе игры в кошки-мышки с гнездящимися вокруг него моральными и социальными заблуждениями...
«так»(Mazuo Havele) - Разные стихи (не вошедшие в рубрики), 2005/06/08 15:33
Читая рассказы и стихотворения Mazuo Havele, хочется говорить об определенных интересах, ценностных ориентациях ее героев, реконструкцировать их духовные искания, идеалы. Пытаюсь для себя ответить на вопрос: «Что является стержнем духовного этих девушек, в каких традициях они воспитывались?»